Обе недели раскрутки Карташову казалось, что влетел он в дурной сон. И все здесь, кроме него, — природные обитатели сновидений, и только он — человек из совершенно неуместной тут реальности. Третий, «наземный» экипаж, даже не дублеры, ни в коем случае не должен был отправляться в марсианскую экспедицию. Риск не оправдан ничем, какие бы глупости ни молол Булл про деньги налогоплательщиков. И Пряхина — не тот человек, на которого можно вот так запросто надавить. Весь этот бред СМИ про «косточку для феминисток» — чушь, разводка для хомячья. При назначении на такие должности и с такими полномочиями не то что на феминисток — на ребят посерьезнее не очень-то оглядываются.

И эта цепочка совпадений. Сперва погибают в авиакатастрофе Тулин и Джонсон. Командир и первый пилот первого экипажа, опытнейшие космонавты. Нелепая случайность. Мы становимся «вторыми». Затем застревает на промежуточной орбите Серебряков. Тоже бывает. И летим мы — мы, чья роль была сидеть в «консервной банке» на Земле и дублировать действия настоящего экипажа. Экипаж неудачников. Все, кого списали либо по профнепригодности, либо по психологической несовместимости. Милая цепочка случайностей. Что там у нас с вероятностями взаимонезависимых событий? Перемножаются? Тогда вероятность всей этой байды ничтожна. Но это если они взаимонезависимы…

Ладно, пусть. Но вот на кой ляд «Русь» целых сорок минут гнала их на траекторию раскрутки, лишая ресурса спасения? Китайцев опередить? Не поможет.

Но  и это по большому счету фигня. «Наводка» с «зайчихой» на борту посерьезнее. Что это «наводка», он-то смекнул сразу, топорная работа. Если кто-то хотел расколоть именно его — шиш ему, на такие штуки Андрюху Карташова с его подготовкой не возьмешь. Кто навел? Француз отпадает. Слава тоже. Или Бруно, или кто-то из амеров. С Земли такие штуки не проходят, это надо на борту с пяток минигипноизлучателей натыкать. А таковых не обнаружено. Значит, на борту еще один «контактер». И главное — зачем? На него, Карташова, рассчитано или на кого-то еще? Не понять. Все вели себя адекватно. Все совершенно искренне видели тухлую консерву, помаду, смятые постели и прочую хрень. Никто не прокололся ни на йоту. Значит, и у второго «контактера» еще те защитные блоки…

Хорошо, Слава внял настойчивой просьбе Карташова — не информировать сразу ЦУП, дождаться вечера. Андрей понимал: вечером станет еще веселее. И точно, мясное пюре оказалось вполне протухшим, а давешний тюбик ярко-алой помады — стандартной терабайтной флешкой, что, в общем-то, Андрей в «теневом восприятии» увидел сразу. Так же, как сразу распознал вонь протухшей консервы. Прижатый Карташовым к стенке Бруно искренне клялся всеми Мадоннами, что никакой помады не было и быть не могло, что это его личная флешка, и что за наваждение это — одному Вельзевулу ведомо.

Одним словом, настроение астробиолога и  летописца было конкретно мрачным.

Зато  в блоге летописца марсианской  экспедиции царили оптимизм и вера в светлое будущее.

«Интересны наши отношения с силой тяжести, — писал в очередном своем посте Карташов. — Ее направление вроде как не связано с Землей, а определяется работой электроракетных двигателей (ЭРД), которые включены постоянно. "Арес" повернут почти перпендикулярно к вектору тяги, и если бы солнечный ветер походил на земное облако, мы бы далеко не улетели. Потому что вся вытянутая конструкция "Ареса" развернута поперек направления движения. На тридцатиметровой штанге вынесена ядерная установка, которая дает энергию ионным двигателям межпланетного буксира. Таким образом, мы находимся в "тени" экрана радиационной защиты размером с наш жилой отсек, который навешан на ядерную установку. А от жесткого космического излучения нас закрывают баки с аргоном для ЭРД, закрепленные на корпусе корабля. Поэтому ни у кого из нас радиофобии не наблюдается».

На самом деле Гивенс-младший и Пичеррили уже заключили пари на сроки, когда они из-за радиации лишатся возможности производить детей, когда лишатся красных кровяных телец в крови, и как быстро после возвращения, буде таковое состоится, лишатся самое жизни по причине лучевой болезни. Гивенс-младший в этом споре оказался бОльшим оптимистом, чем шутник Бруно.

В другом посте Карташов описывал схему разгона корабля для выхода на траекторию межпланетного полета.

«Около месяца мы будем раскручиваться вокруг Земли, разгоняемые ионным двигателем, как огромный булыжник в гигантской праще. Гравитация Земли в конце концов позволит нам разогнаться до гиперболической скорости. И тогда мы понесемся по космической дуге к Солнцу, чтобы, не долетев до него чуть менее 0.6 астрономических единиц, уйти к Марсу».

Но Жан-Пьер уже сообщил, что аргона в баках оказалось гораздо меньше необходимого запаса. По его прикидкам выходило, что болтаться им в космосе на этом запасе придется более двух лет. К Солнцу они, конечно, устремятся, но потом чуть ли не весь аргон уйдет на торможение, чтобы уклониться от светила. Командира и первого пилота, тем не менее, подобные расчеты нимало не смущали. Видимо, и Булл, и Аникеев были информированы больше остальных. А вот Гивенс-младший насчет запасов топлива и режима раскрутки сильно волновался и часто обсуждал эту тему то с Жан-Пьером, то с Бруно.

— Знает, собака, а молчит, — каждый раз после подобной беседы злился он. — Земля тоже знает и тоже молчит. Собака.

А еще их преследовала китайская «Лодка Тысячелетий». Ее полет оказался вовсе не испытательным. Неужели у них на борту живые люди? Проект ведь сырой, никого, кроме смертников, в этом гигантском гробу на Марс не пошлешь. В блоге Карташов на вопросы читателей отвечал, что, конечно, это очередная китайская мистификация, как и все, что они вытворяют в космосе. Достаточно вспомнить первый полет китайца. И тайконавт был, и корабль, и срисованный с «Союза» спускаемый модуль. Все было, только китайца в космосе не было. Ни одного стопроцентно подтверждающего кадра хроники. И очень много видеомонтажа.

Но «Лодка Тысячелетий» — не мистификация. И? Допустим, китайский корабль не затеряется где-то между орбитами, а достигнет Марса. И на борту там нормальный, работоспособный экипаж. Тогда из-за чего всё? Зачем они так рискуют? Из спортивного интереса опередить «белых людей»? Что за чертовщина на самом деле творится вокруг марсианского проекта?

А еще в блоге Андрей описывал забавные причуды членов экипажа. Бруно Пичеррили оказался весельчаком и педантом. Постоянно надушен тошнотворным парфюмом, хотя это запрещено. Любит готовить и совсем отстранил Андрея от штатных обязанностей кока.

Эдвард  пишет стихи в стиле Эдгара По, то есть мрачные, сугубо мистические. Андрей как-то раз подъехал к нему с вполне дурацким предложением сочинить нечто жизнеутверждающее, поднимающее настроение. «Да-да, про потных женщин», — поддержал Карташова Слава. Но Гивенс-младший был неумолим. «Марс! О, Марс! Это — трындец как хреново! Большой трындец», — объяснил он свою позицию.

Джон Булл исполнял кантри-песни. Знал он их великое множество. И голос имел изрядный, чуть ли не оперный баритон. Но вот со слухом дело обстояло далеко не блестяще. Наверняка его концерты можно было бы терпеть довольно долго, если бы не Жан-Пьер. Француз высадился на «Арес» вместе с электросинтезатором, который он именовал исключительно «органом». Первые дни пытался соответствовать теме и наигрывал Жан-Мишеля Жарра, что еще как-то можно было вынести. Однако затем космическую музыку оставил. И принялся выдавать французскую попсу. А на второй неделе полета примкнул к компании американцев и заделался клавишником у Булла. Вот когда Андрей оценил правоту завышенных требований медиков к нервной системе космонавтов.

И было то, о чем Карташов никогда бы не написал в блоге и не сообщил ЦУПу. Там, за бортом, крутилась вокруг них Земля, то приближаясь, то снова удаляясь. И это было ненормально. Умом он все прекрасно понимал: эллиптическая траектория. Но организм кричал «караул». Не должна Земля болтаться как мячик. Не должна. Она ведь — твердь. Та самая твердь, на которой стоит вся природа человека.

На шестнадцатые сутки полета, наконец, кое-что начало проясняться.

На общем собрании экипажа Джон Булл торжественно объявил, что завтра их ждет стыковка с заправщиком. Оказывается, заправочный корабль был запущен неделей раньше «Ареса» и все это время медленно раскручивался вокруг Земли, чтобы выйти в точку встречи. Сутки у них будет, чтобы заправить баки ионных двигателей аргоном, баки маневровых — метаном, а в складской модуль нанести всякого крайне необходимого барахла. Запасы воды и кислорода изначально у них были штатными, а вот все остальное надо будет «доложить».

«Ну не гад, а, этот поэт-песенник? — думал Карташов. — Чего было сразу не рассказать?»

Гивенс отреагироовал куда более резко.

— Джон, отчего я узнаю об этом в последнюю очередь? ЦУП ничего не сообщал, значит, о дозаправке ты знал заранее. Нам предстоит сложнейшая техническая операция! Выход в открытый космос…

Булл самодовольно усмехнулся.

— Всему свое время, парни. Кстати, о времени. Время полета сокращается на десять суток, не считая двух недель, выигранных на сокращении раскрутки. Нет необходимости раскручивать корабль до самой границы гравитационной сферы Земли, где с помощью нашей ЭРДУ и маневровых метановых ЖРД нужно было гнать на гиперболическую. Теперь идем на баллистическую. Будет разгонный кислород-метан-водородный ЖРД-блок.

— И куда нам вешать этот блок? — поинтересовался Бруно. — Себе на задницы?

— Робот заправщика смонтирует его на основании штанги «Ареса». Блок после отработки будет отстрелен при помощи пиропатронов. Никакого открытого космоса. Выход в космос — только для пополнения складских запасов и метана для маневровых. И, кроме того, — Булл снова усмехнулся, — по баллистической пойдем на самом оптимальном удельном импульсе. Это потребует некоторого перерасхода аргона. Только аргона у нас будет, как говорят в Раше, выше крыши. Вопросы есть?

«Китайцы, — подумал Андрей. — “Наверху” заранее знали о “Лодке” и подстраховались. Вот откуда спешка. Слава, но ты, что же, не мог предупредить? Намкнуть?»

Аникеев перехватил взгляд Карташова и шевельнул бровью: мол, не горячись. Зато вспылил Пичеррили.

— Проклятые китаезы, гореть им в аду, и всем их потомкам! Всё из-за них! Из-за них погибли ребята из первого, застряли вторые, и нам теперь…

— Отставить истерику, — резко бросил Аникеев, и итальянец осекся на полуслове. — Решение о запуске дозаправщика откладывалось до последнего. Зато теперь мы в кратчайшие сроки окажемся на расстоянии миллиона километров от Земли, между гравитационными сферами Лапласа и Хилла. Все свободны, отдыхать. А вас, Джон, я попрошу остаться.

Старший инженер-конструктор Николай Цурюпа вышел из здания Центра Управления Полетами в прескверном расположении духа. Хотелось напиться. Не откладывая дела в долгий ящик, он свернул из ворот на Гагарина, 2, во всем известный гадюшник под названием «Магазин». Место это всегда вызывало у него ностальгию по советским временам, ибо в точности соответствовало. Грязная барная стойка, липкие столы, пельмени-сосиски и дешевая водка из мензурки с перерисованными делениями. И толстая буфетчица баба Клава. Которая тоже соответствовала в точности.

Когда он накатил две по сто и принялся вяло ковыряться вилкой в пельменях, в гадюшник вошел не кто-нибудь, а полковник Алексей Кирсанов. Старый знакомец, еще по Военно-инженерному. Был он, впрочем, в штатском и, похоже, тоже настроен, потому что взял две по пятьдесят и пару сосисок с кетчупом. И подсел.

— Что невесел, Коля? — спросил он, поднимая стакан. — Давай за наших марсианцев.

— Да вот и не весел, Леха, — в тон ответил Цурюпа, чокнулся, выпил. — Клавочка, повтори! Хрень какая-то. Послали ребят на убой. Я вот с совещания. Наслушался. Ну, почему нельзя было четыре года подождать? Ну, китайцы… да и хрен с ними, с китайцами! Не долетят, а долетят — там и кости оставят. Тако… Такое дело!

Выпили еще по одной, и еще. Цурюпа закурил, вроде попустило, захотелось выговориться. Он оперся обеими руками о бурую клеенку и, подавшись вперед так, что чуть не уперся лбом в лоб полковника, горячо зашептал:

— Я ведь, Леха, такое дело, был в комиссии по испытанию ихнего посадочного модуля. Ладно, ясно, что толковых условий нет, Луна не Марс, компьютерное моделирование — такое дело, но стенд испытывательный… испытательный… амеры сделали отменный. Короче, никуда ихний модуль не годится. Нельзя им на посадку, разобьются. Верняк — разобьются…

— Нельзя — а придется, — лаконично ответил Кирсанов.

— Это почему это?

— Про обьект «Призрак-5» слыхал?

— Не…

— И правильно. Топ-сикрет. Его еще в двенадцатом году марсоход засек. Вот тебе и сыр-бор.

— Инопланетяне? — севшим голосом вопросил Николай. — Слушай, давай еще по одной.

— А давай. Насчет инопланетян точно неизвестно. Но прошла утечка, и возбудились все. А объект еще и пульсирующий. Появляется с определенной частотой и исчезает. Смекаешь? А ну как исчезнет насовсем?

— Вот такое дело... Слушай, я схожу отолью, а ты мне потом в подробностях — что за объект, как…

— Сходи.

Цурюпа неуверенно выбрался из-за стола и устремился в сортир. Кирсанов не мешкая извлек тонкую стеклянную трубку и вытряхнул из нее в рюмку собеседника каплю зеленоватой маслянистой жидкости.

Добавить комментарий

Комментарии


Анонимный 6 января 2011 г. в 03:28

Вроде ничего, но не очень. Помада - флешка. Скучно. И блог можно было как-то поживее, поописательнее, непонятно, что там чего заслоняет. И здорового средне интеллигентного мужика со стакана водки за 10 минут развезло до "схожу отолью"? Как-то не комильфо.


Анонимный 3 февраля 2011 г. в 13:57

ага, вот как то так, но не так...(


Анонимный 10 февраля 2011 г. в 00:03

действительно, такая наживка была с помадой...

ладно, особенность одного героя называть американцев "амерами", но чтобы другой точно так же говорил. Целостность образов героев сразу улетучивается.


Анонимный 31 октября 2011 г. в 18:42

Веров вообще не о чём, такое впечатление, что предыдущие эпизоды не читал, или читал по диагонали зачем браться если только пошлые банальности пишишешь???

Все авторы